Вот это благодетель!

Ура! Я еду в Санкт-Петербург на встречу с однокурсниками. Еду в поезде, в плацкартном вагоне. Купе не взяла по нескольким причинам. Во-первых, ненавижу замкнутого пространства, а тем более такого крохотного. Во-вторых, терпеть не могу открывать и закрывать двери в купе – почему-то они у меня всегда заклинивают. Вроде и нажимаю как положено, и дергаю как надо, а они, заразы, ни в какую! Из-за этого, если ночью понадобится, пардон, в туалет, я долго не решаюсь встать, боясь потревожить сон соседей. В результате практически не сплю. Можно было бы покемарить днем, но я тоже этого не делаю, потому что стесняюсь спать, когда на тебя в упор смотрят три пары глаз. Вдруг захрапишь или издашь какой-нибудь неприличный звук. В общем, купе не для таких психопаток, как я. Поэтому купила билет в плацкарт и еду себе среди бесконечно снующих по вагону пассажиров, бегающих туда-сюда визжащих детей, болтливых соседей. Мне нравится наблюдать, как, едва заняв свои места, они начинают доставать копченую курицу, вареные яйца, картошку, соленые огурцы и еще кучу всякой снеди и уплетать все это с таким жутким аппетитом, как будто голодали несколько дней подряд.
Я в поезде никогда не ем. Вообще ничего. Беру с собой минералку и пью ее всю дорогу. За несколько часов езды организм очищается, чувствую себя превосходно и выгляжу соответственно.
Итак, мои попутчики: худенький мужичок Степан Петрович и его жена – толстющая, но весьма миловидная дама Клавдия; яркая мадам неопределенного возраста Мария Федоровна; на боковых полках – парочка влюбленных Иришка и Толик.
Некоторое время сидели молча, только Иришка с Толиком что-то шептали друг другу. Но потом потихоньку все разговорились. Муж с женой ехали в Питер к дочери, "бедной девочке, которую угораздило выйти замуж за наркомана". Тот пока еще курит травку, но, по словам Клавы, лиха беда – начало. Девочка с отличием окончила юридический, устроилась в очень хорошую фирму, зарплата достойная... А муж не работает, сидит у нее на шее и считает, что он ее облагодетельствовал – у него комната в коммунальной квартире.
– Едем забирать Вику домой! – подытожила рассказ Клава.
– Это куда? – поинтересовалась Марья Федоровна, подкрашивая свои и без того яркие губы.
– В Вольск, – угрюмо ответил Степан Петрович и уставился в окно.
– В провинциальный городишко с населением 50 тысяч, где все покрыто цементой пылью? – съехидничала Марья Федоровна.
– У нас хороший город! – обиделась Клава. – Ну да, маленький. И цемент делают, но зато у нас Волга, климат не то что в этом холоднючем Питере!
– А чего ж она тогда уехала? – не унималась Марья Федоровна.
– Она там училась, ну и потом вышла замуж за этого,.. – Клава взяла вязание и замельтешила спицами.
– И вы думаете, она с вами поедет? – подала голос Иришка.
– Вот это вопрос, – вздохнула Клава.
– Она любит этого балбеса, – грустно заметил Степан Петрович и покосился на Толика. Толика почему-то это задело, и он сказал:
– Может, у него временные трудности.
– Ага! Временные! – хмыкнула Клава. – Третий год уже продолжаются.
– Но все равно они сами должны решать, как им жить! – поддержала возлюбленного Иришка.
– Сами с усами! – съехидничала Клава.

– Ну и как вы собираетесь ее увозить домой? – спросила Иришка.
– Не зна-а-аю, – вдруг заплакала Клава.
– Да ладно вам! – обняла ее Марья Федоровна. – Не расстраивайтесь, разберется ваша умная девочка сама. Правда, сначала хлебнет лиха, но что делать, на чужих ошибках не учатся.
Мы все притихли. Под стук колес каждый думал о своем.